Быт американских итальянцев, еда, работа и отношения

Каков был быт италоамериканцев? При невысоких доходах большинство откладывало значительные суммы на пересылку в Италию. Тем не менее уровень повседневного потрeбления их — по сравнению с Европой — повысился. Это признавали в беседах с Чайлдом итальянские иммигранты Нью-Хейвена, в том числе и прибывшие в Америку на рубеже веков. Прежде всего улучшилось питание, хотя оно, по мнению Ферстера, было хуже, чем у некоторых других иммигрантских групп. Итальянцы потрeбляли мало мяса — но американским нормам, но, надо думать, больше, чем в Южной Италии. Юному чистильщику обуви, работавшему на бруклинского падроне, все же давали мясо, которого он в Италии не ел. Итальянцы потрeбляли много овощей, к которым привыкли дома, макароны, даже ввозимые из Италии, оливковое масло, хотя в Америке оно стоило дорого. Есть даже сведения, что итальянские иммигранты тратили на еду относительно больше, чем другие жители США.

Содержание

• 1. Консерватизм в пищевых привычках
• 2. Одежда итальянцев
• 3. Жилищные условия итальянских иммигрантов
• 4. Культура и праздники итальянцев в США
• 5. Мифы и реальная итальянская преступность в США

Консерватизм в пищевых привычках

Италоамериканское население отличалось устойчивостью, даже консерватизмом пищевых навыков. Спагетти и оливковое масло остались главным продовольствием итальянцев Гринич-вилледж и в XX в. Когда в 90-х годах итальянским фермерам Миссури пришлось питаться картошкой, это было для них серьезным испытанием.

В отчетах Иммиграционной комиссии Дилингхэма отмечалось, что итальянцев не любят нанимать на железные дороги, в частности потому, что они предпочитают готовить себе пищу сами, что лишает всяких боссов и посредников изрядной части наживы. О том же сообщает в своих воспоминаниях Адольфо Росси — группу итальянцев (куда входил и он), строивших железную дорогу в Колорадо, кормили плохо, и они стали сами готовить себе блюда итальянской кухни. На стройках многие низкооплачиваемые итальянские рабочие питались главным образом овощами.

К числу самых живучих элементов итальянской культуры, сохраненных и вторым поколением, Ганс относит пищевые навыки, не без основания объясняя это связью пищи с семейным бытом. Американские мясные блюда часто готовились в изученном им квартале с итальянским гарниром, они дополнялись итальянским десертом и т. д. Итальянские хозяйки этого района сами изготовляли макароны и т. п. Уменье стряпать и печь признавалось одним из главных женских достоинств. Чайлд также отмечает, что пища нью-хейвенских итальянцев очень отличалась от пищи окружающего населения. Те же продукты готовились иначе. С итальянской кухней мирились обычно даже «мятежники». Впрочем, одна молодая «мятежная» пара стала завтpaкать плотно — как принято в Америке. Это, видимо, имело и символическое значение. Один информатор сказал Чайлду: «Американский итальянец, который ест американскую пищу, чувствует, что эта пища дает ему больше права стать американцем».

Что касается потрeбления алкогольных напитков, то ассимиляция происходила гораздо быстрее, и результаты ее сказывались уже в первом поколении. Американские привычки наслаивались на итальянские. Наряду с вином, которое итальянцы пили на родине, они стали потрeбллять много пива, которого в Италии почти не знали. В Гринич-вилледж итальянцы изготовляли вино дома. Но крепкие напитки в ходу не были. Пьянством итальянцы не отличались.

Одежда итальянцев

Италоамериканская молодежь очень заботилась об одежде и тратила на нее относительно много денег. К большим праздникам покупались новые наряды. На женатых, «взрослых», это распространялось менее, но старательно одевали детей. По мнению Каролины Уэйр, одежда являлась главным признаком американизации. Но в выборе ее сказывались определенные эстетические требования. Если южные итальянки приезжали в Америку в черном платье, то их дочери предпочитали яркие краски, цветовые контрасты и т. и. Хорошо одеваться было принято и у мужчин. Это можно считать проявлением того, очень принятого в итальянской группе, «показного потрeбления», которое выражалось также в щедром гостеприимстве, в угощении друзей напитками и едой и т. д.

Жилищные условия итальянских иммигрантов

Жилищные условия большинства итальянских, как и других, иммигрантов в конце XIX в. были очень тяжелы. Строителей железных дорог, по воспоминаниям Адольфо Росси, селили в бревенчатых хижинах без окон и дверей. Ремонтники железных дорог жили в вагонах и спали на нарах. Нью-йоркские мусорщики-итальянцы занимали лачуги близ свалок, за которые не надо было платить. В самом Нью-Йорке А. Росси видел комнаты, где ютилось по нескольку семей вместе с кошками, собаками и обезьянами. Доходные дома были так перенаселены, что в душные летние ночи их обитатели спали на пожарных лестницах, что, при частых в ту пору пожарах, приводило к трагическим последствиям.

В итальянских кварталах было грязно, быть может в большей мере, чем в районах расселения других национальностей, в этом обвиняли итальянцев современники-американцы. Надо заметить, что южные итальянцы изумлялись обилию воды в Америке — на их родине вода была драгоценностью. Для их детей это, разумеется, было уже привычно. Итальянские квартиры, которые видел в Бостоне Ганс, отличались безупречной чистотой, и одним таз главных требований, которые общественное мнение квартала предъявляло к женщине, была чистота ее жилища.

Но и в этих кварталах XX в. жизнь в значительной мере протекала на улице, где играли дети и встречались взрослые. Любимым занятием хозяек аккуратных квартир было наблюдать за улицей из окна, облокачиваясь на подушку. Привычка к жизни на улице была привезена из Италии, и, разумеется, ей особенно предавалось поколение иммигрантов, тем более что и жилье его было гораздо хуже, чем у второго поколения. Упоминавшийся прежде итальянский драматург Джакоза, посетивший итальянские кварталы Нью-Йорка в 1895 г., писал, что их обитатели живут на улицах, а дети проводят там все время. В итальянских кварталах не любили одиночества, не искали уединения ни в повседневной жизни, ни на отдыхе. Юноши же и мальчики почти все время находились на людях.

Жилища, даже самые убогие, итальянские обитатели стремились украсить. Иммиграционная комиссия отмечала, что на своих вагонах итальянцы-ремонтники вывешивают флаги и яркие лоскутья, иногда — ящики с растениями. Квартиры итальянцев украшались предметами религиозного культа, портретами члeнов итальянской королевской семьи, Мадзиии, Гарибальди — в зависимости от традиций и склонностей хозяев. Вот как описывает Джон Фанте итальянские приметы дома своих родителей: «Здесь висит портрет Виктора Эммануила, там — изображение Миланского собора, рядом — изображение собора св. Петра, а на буфете стоит кувшин средневекового типа», всегда полный вина.

Если иммигранты питались в Америке лучше, то работать им приходилось там гораздо интенсивнее, чем в Европе. Напряженная работа изнуряла итальянцев, не очень крепких по природе. Их поражали легочные болезни, редкий на родине туберкулез. Впрочем, cмepтность от него в Америке была среди них невелика, так как заболевшие часто возвращались обратно в Италию. Венерические болезни также получили среди иммигрантов большее распространение, чем в Италии, особенно под действием беспорядочной пoлoвoй жизни одиноких мужчин, которыми изобиловала итальянская иммиграция, и американской проституции.

Культура и праздники итальянцев в США

Музыкальность итальянцев вошла в пословицу, она не изменила им и в Америке. Дэвенпорт восхищался тем, как нью-йоркские итальянцы 900-х годов часами слушают в парке оркестр, играющий сюиту из «Трубадypa», и т. п. В каждой итальянской семье, утверждал он, хоть один человек обладает музыкальным талантом. И символом этого является неизменная скрипка на стене итальянской кухни. Даже на железнодорожной стройке в Колорадо итальянцы — товарищи Альфредо Росси музицировали на привезенных с собой инструментах.

Излюбленным развлечением был в италоамериканской среде театр. Стрaнcтвующие актеры и труппы сопровождали иммигрантов в Америку. Там ставились комические представления на итальянских диалектах или на возникавшем италоамериканском наречии и серьезные пьесы вплоть до Шекспира и Ибсена. Очень популярны были марионетки, которых чаще всего показывали в пивных. Итальянский театр, особенно марионеточный, пользовался любовью в широкой американской среде, преимущественно в рабочей публике.

Можно отметить распространение среди американских итальянцев нескольких специфических спортивных игр. Очень широко пpaктиковались азapтные игры и разного рода лотереи. На этом виде развлечений вырос особый вид преступной коммерции.

При любви итальянских кварталов к шумным праздникам и впечатляющим церемониям там больше всего держались соответствующие обрядовые традиции родины. В Гринич-вилледже, например, долго играли пышные традиционные свадьбы, причем гости делали молодым денежные подарки, которыми возмещались свадебные расходы. Похороны также устраивались пышные — быть может, этим объясняется престиж владельцев похоронных бюро, о котором шла речь выше. У итальянских виноделов Калифорнии был праздник сбора винограда — как в Европе. Но самыми значительными были ежегодные празднества в честь святого, считавшегося покровителем родного селения, — «фесты». Их устраивали земляческие общества имени Соответствующего святого, обычно летом. Менее всего эти праздники имели церковный хаpaктер. Уайт недаром называет их «вполне народным обрядом». По расцвеченным яркими полотнищами улицам проходили под флагами шествия. Оркестры играли итальянский национальный гимн, арии из опер Верди и т. д. По сторонам улиц торговали сластями. Вечером устраивали фейерверк. На фесту приезжали земляки из других городов и штатов. Прославляемому святому подносили — на предмет исцеления от болезней — восковые изображения поврежденных частей тела. В его честь собирали деньги, и здесь-то сказывалось социальное и имущественное расслоение квартала.

Известнейшей в Америке фестой был трехдневный праздник в честь божьей матери горы Кармел, отмечавшийся в июле. Быть может, именно этот праздник описал Дэвенпорт, рассказавший, как во время фесты в честь мадонны на нью-йоркской Элизабет-стрит на проволоке подвешивались изображавшие ангелов мальчики в газовых одеяниях, с крыльями и как торжественно освящалось знамя общества богородицы.

Фесты были хаpaктерны именно для южных итальянцев. В Гринич-вилледж, где раньше поселились северяне, фесты не устраивались, а позже они уже не приходились по вкусу второму поколению даже южан. Италоамериканская интеллигенция относилась к фестам презрительно, их не поощряло даже итальянское духовенство, тем более что собиравшиеся для них деньги шли не в пользу церкви, где совершалось праздничное богослужение, а в пользу обществ имени святого.

Выше уже неоднократно упоминалось о распространении суеверий в массе италоамериканского населения, особенно среди выходцев с Юга. Социологи, обследовавшие итальянское население Гринич-вилледжа, заключили, что суеверия держались в этой среде более стойко, чем даже семейные традиции. Ковелло справедливо отмечает противоречие между рационалистическим духом, господствовавшим в Америке XIX в., и верой в чудесное, в волшебное, под обаянием которой жил южноитальянский крестьянин. Колдуны и колдуньи были не столь уж редкой и вполне почитаемой профессией в итальянских кварталах. Они наводили «порчу», протыкая булавками кукол, изображавших врагов их клиентов, или вещи этих врагов и т. д. Они же привораживали. Об этой пpaктике подробно рассказывала в американском журнале крупная общественная деятельница Алиса Гамильтон, которая четверть века проработала в знаменитом чикагском благотворительном центре «Халл Хаус» и занималась кварталом, где жили калабрийцы. Родившаяся в Америке молодая итальянка Нардучча, которая жила в этом квартале и потеряла ребенка, была убеждена, что на него навела порчу — из Калабрии — ее свекровь, не желавшая, чтобы сын женился на Нардучче. В другой семье родственницу обвинили в колдовстве, выгнали из дому, и она могла найти себе пристанище, да и то под чужим именем, лишь в квартале, где жили выходцы из другой итальянской провинции. Заклятия, талисманы были в большом ходу.

Мифы и реальная итальянская преступность в США

Итальянцам приходилось выслушивать в Америке много обвинений в преступных наклонностях. В известной мере подобные обвинения раздавались по поводу каждой иммигрантской группы. Это был, так сказать, общеиммигрантский стереотип. Иммигранты всегда были на подозрении, их всегда склонны были обвинять, хотя ряд мелких правонарушений совершался в их среде и по незнанию, и по надобности обойти направленные специально против них меры и т. д. Однако итальянская группа выделялась на общем фоне случаями насилий и убийств, число которых сильно преувеличивалось шовинистически настроенной прессой. По мнению Веколи, склонность к насилию являлась чертой, привезенной иммигрантами из Европы.

Большинство преступлений этого рода, совершавшихся в итальянских кварталах в конце XIX в., возникало на почве ревности, охраны женщин, кровной мести, имевшей итальянскую давность, и т. п. При этом они обычно происходили внутри итальянской группы. В бостонском Норт-эиде, после того как в 80-х годах там поселились южные итальянцы, частым явлением стала поножовщина, даже дpaки со стрельбой. Итальянцы Милуоки были в 1897 г. подвергнуты бойкоту после того, как в их квартале произошло убийство из мести.

Расправы, кровная месть и т. д. внутри итальянской группы (правда, не только на бытовой почве) стали толчком к новоорлеанскому делу 1891 г. После убийства начальника полиции Нового Орлеана толпа линчевала 11 находившихся в тюрьме итальянцев. Вспыхнула антиитальянская кампания, даже прибывавших в порт иммигрантов встречали оскорблениями. Произошел дипломатический конфликт с Италией, американское правительство было вынуждено официально осудить линчевателей и даже заплатить небольшое возмещение семьям жертв. Но в атмосфере агрессивного национализма, нараставшего в США в то десятилетие, буржуазное общественное мнение обрушилось на итальянцев, обвиняя их в преступности. Само новоорлеанское дело подлило масла в огонь и способствовало росту антииммигрантских настроений и рестрикционизма.

Линчевания итальянцев повторялись в 90-х годах в той же Луизиане. По всей стране пошли разговоры о мафии, итальянцы внушали страх. Италоамериканская печать отрицала существование мафии в США. Для обозначения преступных организаций, действовавших внутри италоамериканской группы, она применяла термин «Черная рука».

Здесь не место входить в подробный разбор происхождения и хаpaктера сицилийской мафии. Можно только отметить, что она возникла из антифеодальной борьбы крестьян, а по традициям и структуре связана с сицилийской семейно-родовой организацией. В Америке мафистские группы появились в конце XIX в. уже в качестве преступных организаций. В американских условиях они великолепно прижились и расцвели, оказывая, в свою очередь, влияние на сицилийскую мафию.

На бытовые преступления в италоамериканской среде мафистские организации оказали некоторое воздействие, используя их. И тем и другим способствовала терпимость к правонарушениям и преступникам, которая была присуща италоамериканским кварталам. Отчасти она являлась продолжением европейской традиции, отчасти, надо полагать, порождалась сопротивлением чуждому и непонятному на первых порах американскому обществу.

Однако неправомерно было бы отождествлять организации мафистского типа с бытовой преступностью. Преступные организации зачастую манипулировали законами, судами, полицией, рядовые же правонарушители нередко оказывались их жертвами — по незнанию законов, языка и вследствие дискриминации. Такое отождествление, вошедшее в итальянский стереотип, принесла большой вред американским итальянцам. Их литературные представители до сих пор опровергают и отрицают возводимые на всю италоамериканскую группу обвинения в преступности. Защищает ее от этих обвинений и передовая общественность.