Краткая биография такубоку

Такубоку Исикава

Такубоку Исикава ( 石川 啄 木 , Исикава Такубоку ? ) Псевдоним японского поэта Хадзимэ Исикава ( 石川 一 , Исикава Хадзиме ? ) , Родившегося 20 февраля 1886 г. (иногда обнаруживается в 1885 г.) и умер от туберкулеза на 13 апреля 1912 г. в возрасте двадцати шести лет. Прозванный «японским Рембо» и «поэтом печали», он более известен по подписи только своего имени, Такубоку .

Резюме

• 1 Биография
• 2 книги
• 3 Переводы
  • 3.1 по французски
    • 3.1.1 в обзоре
  • 3.2 на английском языке
• 4 Отсылки к Такубоку
• 5 Внешние ссылки

биография

Такубоку родился как Хадзимэ Исикава на 20 февраля 1886 г. в деревне Хиното, недалеко от Мориока в провинции Иватэ (северо-восток Японии). Его отец руководил буддийским храмом в Сибутами на севере страны. Такубоку быстро отказался от блестящей учебы, чтобы развить страсть к поэзии. В 1902 году он взял псевдоним Такубоку Исикава и часто подписывался только своим именем Такубоку (как и классические авторы хайку ). Но его болезнь и другие опасности в личной жизни привели его к ненадежному существованию, вынуждая заpaбатывать на жизнь учителем, журналистом, корректором.

Считается японским Рембо , он известен как автор танка и поэзии в «современном» ( синтаиси или ши ) или «свободном» (дзиюси) стиле. Сначала он был члeном группы поэтов-натуралистов Мёдзё , затем присоединился к так называемой «социалистической» группе.

В 1912 году, потеряв сына, мать и себя серьезно заболев, он попросил своего друга Токи Земмаро найти издателя для его последнего собрания танка. В начале апреля редакция принимает рукопись; неделю спустя Такубоку скончался в Токио на 13 апреля 1912 г. (в возрасте двадцати шести лет) от туберкулеза и кремирован. Его сборник « Канашики гангу» был опубликован поcмepтно в июне.

На японском языке, не имеющем знака множественного числа, название этой последней работы также переведено в единственном числе Le Jouet Sad (часто используется в упоминаниях на французском языке), а также во множественном числе Tristes toys (сохранено английским изданием, Sad Игрушки ). В обоих случаях он суммирует значение, которое этот горький и меланхоличный поэт придавал поэзии и стихотворениям.

Работает

Его основные работы — танкасы и дневник :

• 1909: Ромадзи никки (лит. «Журнал ромадзи », журнал 7 апреля к 16 июня 1909 г. ); поcмepтный, изд. частичное 1948-1949 ( Исикава Такубоку Никки , 3 т.), изд. полный 1954 .
• 1910: Итиаку но суна ( Горсть песка , 551 танка)
• 1912: Канашики гангу (букв. « Грустная игрушка (и) », 194 танка); поcмepтно, но завершено.

В японском языке есть интеграл:

• Исикава Такубоку дзэнсю (букв. « Полное собрание сочинений »: стихи, романы, рассказы, обзоры, эссе); поcмepтный, 1929 (5 т.), тростник. 1967-1968 (8 т.), 1978-1980 и др.

Переводы

На французском

В редакции Arfuyen были первые публикации, в двуязычном японско-французского издания, три из частей коллекции:

до того, как издания Филиппа Пикье опубликовали в другом переводе всю коллекцию:

Грустная игрушка 悲 し き 玩 Его ( Канашики гангу )

В редакции Arfuyen также опубликована еще в двуязычном японско-французском издании, второй основной коллекции Такубка:

Весна в Хонго — Журнал латинскими буквами

• Весна в Хонго: Журнал латинскими буквами ( пер. Алена Гувре ), Paris-Orbey, Arfuyen editions, 2020 г. , 168 с. ( ISBN978-2-84590-304-3 ) , Prix Clarens du Journal Intime 2020.

Обзор

• Перевод некоторых стихотворений из сборника « Jouet Triste» (悲 し 玩 玩 的) Мари-Паскаль Вейнар в « Дарума» (рецензия), 10 и 11, осень 2001 — Весна 2002, изд. Филипп Пикье, стр. 304-309 ( онлайн ).
• Жевательные стихи (kuubeki shi, 食 ふ べ き 詩), опубликованные в Tôkyô mainichi shinbun (東京 毎 日 新聞) с Du Quartier de Yumimachi (Yumimachi yori, 弓 町 よ), в семи выпусках между 30 ноября и 7 декабря 1909 г. ; перевод Мари-Паскаль Венар , в Дарума (обзор), 10 и 11, осень 2001 — Весна 2002, изд. Филипп Пикье, стр. 289-303, которому предшествует предисловие Доминика Палме ( онлайн ).

на английском

За исключением японского, остальные работы доступны только на английском языке, в основном это Журнал и другая коллекция танка:

• Дневник ромадзи (пер. Ч. Дональда Кина), в современной японской литературе , изд. Grove Press, Нью-Йорк, 1956 (далее ниже)
• Грустные игрушки — Канашики гангу (двуязычный, пер. Сэнфорд Голдштейн и Сейши Шинода), изд. Purdue University Press, West Lafayette (Indiana), 1977, ( ISBN0-911198-47-4 ) (отредактировано ниже )
• Дневник ромадзи и грустные игрушки — Ромадзи никки, Канашики гангу (двуязычный, пер. Сэнфорд Голдштейн и Сейши Шинода), изд. Таттл и др. «Книги, охватывающие Восток и Запад», Ратленд (Вермонт), 1985, ( ISBN0-8048-1494-5 ) (тростник. Таттл, сборник «Классика Таттла», Бостон, 2000, ( ISBN0-8048-3253) -6 ) )

LiveInternetLiveInternet

• Регистрация
• Вход

—Метки

—Музыка

—Подписка по e-mail

—Поиск по дневнику

—Статистика

Исикава Такубоку — биография и немного танка

Исикава Такубоку — биография и немного танка

Исикава Такубоку (яп. 石川 啄木) (20 февраля 1886, деревня Сибутами, префектура Иватэ, Япония — 13 апреля 1912) — японский поэт, литературный критик, оказал сильное влияние на развитие поэзии танка.

Родился в маленькой деревне на главном японском острове Хонсю, единственным сыном в семье небогатого сельского священника, и при рождении получил имя Хадзимэ («первенец»).Поступив в школу Мориока, он вдохновился стихами поэта Ёсано Хироси и решил посвятить себя литературе. Познакомился с члeнами поэтического «Общества новой поэзии» (Синсися), главой которого был Ёсано Хироси, а душой – его жена, известная поэтесса Ёсано Акико. В 1902 г. в возрасте 16 лет Исикава отправился в Токио. Однако ему пришлось вернуться в Иватэ, где он и начал писать стихи новой формы (синтайси), которые появились в лучшем журнале того времени «Утренняя звезда» (Мёдзё), влиятельном органе «Общества новой поэзии», который читала вся литературная Япония. Эти по-юношески страстные и романтические стихи были собраны и опубликованы в 1905 г. под названием «Стремления». Затем он еще раз отправляется в Токио, где знакомится с последователями модного тогда течения – натурализма, и пишет в этом новом духе прозу.

В качестве корреспондента газет Такубоку едет на Хоккайдо, однако начавшийся туберкулез и отсутствие средств к существованию заставляют его вернуться в Токио. Он предлагает в журналы свои романтические стихи, но его мало печатают. Было лишь несколько публикаций во влиятельном журнале «Плеяды» (Субару), которые подверглись критике. В это время он начинает писать в традиционном жанре танка, вмещая в старую форму совершенно новые переживания, повседневную жизнь и тоску. Танка этого периода вышли в свет под названием «Горсть песка» (1910). Поэт нанимается на работу в газету Асахи Симбун, где становится корректором и впервые получает постоянный заработок. В 1909 он опубликовал, ставшее позже знаменитым, эссе о поэзии «Стихи, которые можно есть», в котором изложил принципы современной поэзии и запечатлел собственный опыт. Исикава скончался от туберкулеза в большой бедности в 1912 г. в возрасте 26 лет. После cмepти поэта увидела свет его вторая книга танка «Грустная игрушка», ставшая любимой книгой японцев. В ней собраны лучшие его стихи самых последних лет и месяцев. Широко известен его «Дневник, написанный латиницей», который он вел в 1909 г. По всей Японии стали возникать и сейчас существуют клубы поклонников Исикава Такубоку.

Читайте также  Краткая биография горенштейн

Там, где упала слеза,
Влажное
Зерно из песчинок.
Какой тяжелой ты стала,
Слеза!

К песчаным холмам
Прибит волною сломанный ствол,
А я, оглядевшись вокруг,-
О самом тайном
Пытаюсь хотя бы ему рассказать.

Словно где-то
Тонко плачет
Цикада. . .
Так грустно
У меня на душе.

Слезы, слезы —
Великое чудо!
Слезами омытое
Сердце
Снова смеяться готово.

Льется дождь —
И в доме моем
У всех
Такие туманные лица. ..
Хоть бы дождь скорей перестал!

Просто так, ни за чем
Побежать бы!
Пока не захватит дыханье,
Бежать
По мягкой траве луговой.

Сегодня убежала наконец,
Как зверь больной,
Не знавшая покоя,
Тревога. . .
Из сердца вырвалась — и убежала.

Слова,
Неведомые людям. . .
Вдруг показалось мне
Я знаю их
Один.

Исикава Такубоку

Танка из сборника «Горсть песка»

* * *
На песчаном белом берегу
Островка
В Восточном океане
Я, не отирая влажных глаз,
С маленьким играю крабом.

* * *
О, как печален ты,
Безжизненный песок!
Едва сожму тебя в руке,
Шурша чуть слышно,
Сыплешься меж пальцев.

* * *
Там, где упала слеза,
Влажное
Зерно из песчинок.
Какой тяжелой ты стала,
Слеза!

* * *
Могу ли забыть
Того, кто, не смахивая слезы,
Бегущей по щеке,
Показал мне,
Как быстро сыплется горсть песка.

* * *
К песчаным холмам
Прибит волною сломанный ствол,
А я, оглядевшись вокруг,
О самом тайном
Пытаюсь хотя бы ему рассказать.

* * *
Перед огромным морем
Я один.
Уже который день,
Как только к горлу подступают слезы,
Из дома ухожу.

* * *
На песчаном холме
Я долго лежал
Ничком,
Вспоминая далекую боль
Первой моей любви.

* * *
Сто раз
На прибрежном песке
Знак «Великое» я написал
И, мысль о cмepти отбросив прочь,
Снова пошел домой.

* * *
Без цели
Я из дома выхожу,
Без цели
Возвращаюсь.
Друзья смеются надо мной.

* * *
Словно где-то
Тонко плачет
Цикада. . .
Так грустно
У меня на душе.

* * *
Я зеркало взял,
Стал строить
Гримасы на сто ладов —
Какие только умел. . .
Когда устал я от слез.

* * *
А где-то спорят люди:
Кто вытащит
Счастливый жребий?
И мне бы с ними
Потягаться.

* * *
В трамвае
Встречается мне каждый раз
Какой-то коротышка,
Впивается хитрющими глазами. . .
Я начал опасаться этих встреч.

* * *
Перед лавкой зеркал
Я вдруг удивился. . .
Так вот я какой!
Обтрепанный,
Бледный.

* * *
Я в дом пустой
Вошел
И покурил немного. . .
Мне захотелось
Одному побыть.

* * *
Не знаю отчего,
Я так мечтал
На поезде поехать.
Вот — с поезда сошел,
И некуда идти.

* * *
Зарыться
В мягкий ворох снега
Пылающим лицом.. .
Такой любовью
Я хочу любить!

* * *
Зевнуть бы,
Не думая ни о чем,
Как будто бы пробудился
От долгого,
От столетнего сна.

* * *
С легкой душою
Хотел я его похвалить,
Но в сердце самолюбивом
Глубоко таилась
Печаль.

* * *
Льется дождь —
И в доме моем
У всех
Такие туманные лица. . .
Хоть бы дождь скорей перестал!

* * *
Я похвалой польщен?
Нет, гнев меня берет.
Как грустно
Знать себя
Уж слишком хорошо!

* * *
Прошла веселая пора,
Когда любил я
Вдруг постучать
В чужую дверь,
Чтоб выбежали мне навстречу.

* * *
Вчера держался я на людях,
Как избранный
Властитель дум,
Но после на душе —
Такая горечь!

* * *
Непригодный к делу
Поэт-фантазер,
Вот что думает он про меня.
И у него-то, как раз у него
Мне пришлось попросить взаймы.

* * *
«То хорошо
И это хорошо!» —
Иные люди говорят.
Завидна мне
Такая легкость духа.

* * *
Когда приходится служить
Капризным,
Наглым самодypaм,
Как страшен
Кажется весь мир!

* * *
Есть радостная,
Легкая усталость,
Когда, дыханья не переводя,
Закончишь
Трудную работу.

* * *
Застыли палочки в руке,
И вдруг подумал я с испугом:
«О, неужели наконец
К порядкам, заведенным в мире,
Я тоже исподволь привык!»

* * *
Как, впитывая воду
До отказа,
Морская губка тяжелеет,
Так чувство тяжести
В душе моей растет.

* * *
Просто так, ни за чем
Побежать бы!
Пока не захватит дыханье,
Бежать
По мягкой траве луговой.

* * *
Из дома выйду,
Словно очнусь.
Ведь есть же где-то теплое солнце. . .
Глубоко,
Полной гpyдью вздохну.

* * *
Сегодня убежала наконец,
Как зверь больной,
Не знавшая покоя,
Тревога. ..
Из сердца вырвалась — и убежала.

* * *
О друг мой,
Нищего не укоряй
За то, что так жалок он.
Голодный,
И я на него похож.

* * *
Запах свежих чернил.
Вытащил пробку.
У меня, голодного, вдруг
Засосало под ложечкой. . .
Грустная жизнь!

* * *
Было двое друзей у меня,
Во всем на меня похожих.
Умер один.
А другой
Вышел больным из тюрьмы.

* * *
Раскрыл всю душу
В разговоре. . .
Но показалось мне,
Я что-то потерял,
И я от друга поспешил уйти.

Работай,
Работай! Что из того?
Жизнь не становится легче. . .
В упор гляжу я
На руки свои.

* * *
Словно будущее мое
Вдруг раскрылось
Во всей наготе.
Такая печаль —
Не забыть, не отбиться. . .

* * *
Не знаю отчего,
Мне кажется, что в голове моей
Крутой обрыв,
И каждый, каждый день
Беззвучно осыпается земля.

* * *
Слова,
Неведомые людям. . .
Вдруг показалось мне —
Я знаю их
Один.

* * *
Я сердце новое себе искал
И вот сегодня
Один бродил
По улицам глухим.
Я и названья их
Не знаю!

* * *
В сердце у каждого человека
Если вправду
Он человек —
Тайный узник
Стонет. . .

Исикава, Такубоку

Японская империя Японская империя

Такубоку Исикава (яп. 石川 啄木 Исикава Такубоку, 20 февраля 1886 года, деревня Сибутами, префектура Иватэ, Япония — 13 апреля 1912 года) — японский поэт, литературный критик, оказал сильное влияние на развитие поэзии танка.

Родился в маленькой деревне на главном японском острове Хонсю, единственным сыном в семье небогатого сельского священника, и при рождении получил имя Хадзимэ («первенец»). Такубоку — литературный псевдоним, впервые использованный в 1903 году и означающий «дятел».

Первые танка опубликованы в 1902 году в токийском журнале «Утренняя звезда»:

Оставив песни,
Окрашенные кровью,
На память миру,
Бреду по мёртвым полям.

Как громко стонет осень!

Служил учителем, затем сотрудничал в журналах, был корректором.

Исикава Такубоку был убеждённым противником войны. В разгар Русско-японской войны опубликовал сборник стихов «Стремления», в котором содержалось стихотворение «Памяти адмирала Макарова», где поэт воспевает подвиг русских солдат.

Враг доблестный! Ты встретил свой конец,
Бесстрашно на посту комaндном стоя.
С Макаровым сравнив, почтят героя

Спустя века. Бесcмepтен твой венец!

Умер в нищете от туберкулёза через месяц после cмepти матери. На момент cмepти ему было всего 26 лет.

Напишите отзыв о статье «Исикава, Такубоку»

Литература

• Гришина В. А. Исикава Такубоку — критик и публицист. — М., 1981.
• Топоров В. Н. Два дневника (Андрей Тургенев и Исикава Такубоку) // Восток-Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Выпуск четвёртый. — М., 1989. — С. 78-99.
• Keene D. The First Modern Japanese: The Life of Ishikawa Takuboku : [ англ. ] . — Columbia University Press, 2016. — 288 p. — ISBN 978-0-231-17972-0.

Читайте также  Краткая биография житков

Ссылки

• ИСИКАВА Такубоку // Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия. (CD-ROM). — М .: Directmedia Publishing, «Япония сегодня», 2008. — ISBN 978-5-94865-190-3.

Отрывок, хаpaктеризующий Исикава, Такубоку

– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.

Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в гoлyбых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.

«Памяти адмирала Макарова» японского поэта Исикавы Такубоку

Великий адмирал Макаров, назначенный после начала русско-японской войны комaндующим Тихоокеанской эскадрой, руководил действиями кораблей при обороне Порт-Артура, вскоре погиб на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на японской мине.

Известный японский поэт и литературный критик Исикава Такубоку, написал стихотворение «Памяти адмирала Макарова»:

Утихни, ураган! Прибой, не грохочи,
Кидаясь в бешенстве на берег дикий!
Вы, демоны, ревущие в ночи,
Хотя на миг прервите ваши клики!

Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Не наносите яростных ударов,
Замрите со склонённой головой
При звуках имени его: Макаров!

Его я славлю в час вражды слепой
Сквозь грозный рёв потопа и пожаров.
В морской пучине, там, где вал кипит,
Защитник Порт-Артура ныне спит.

О, солнце Севера! Как величаво
Сошло оно в крутой водоворот.
Пусть, как в пустыне, всё кругом замрёт,
Ему в молчаньи воздавая славу!

Вы слышите ль, как громкий клич без слов
Вселенную наполнил до краёв?
Но что в нём прозвучало? Жажда ль мести?
В час гибели? Иль безрассудный гнев,
Готовый мир взорвать с собою вместе,
Когда валы смыкались закипев,
Над кораблём, защитником отчизны?
О нет, великий дух и песня жизни!

Враг доблестный! Ты встретил свой конец,
Бесстрашно на посту комaндном стоя,
С Макаровым сравнив, почтут героя
Спустя века. Бесcмepтен твой венец!

И я, поэт, в Японии рождённый,
В стране твоих врагов, на дальнем берегу,
Я, горестною вестью потрясённый,
Сдержать порыва скорби не могу.

Вы, духи распри, до земли склонитесь!
Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи!
При имени Макарова молчи, О битва!
Сопричислен русский витязь
Великим полководцам всех времён,
Но cмepтью беспощадной он сражён.

Когда вдруг запылал от вспышек молний
Над Азией Восточной небосклон
И закипели в жёлтом море волны,
Когда у Порт-Артура корабли
В кольце врагов неравный бой вели,
Ты, болью за свою отчизну полный,
Пришёл на помощь. О, как ты могуч
Последний Солнца блеск меж чёрных туч!

Ты плыл вперёд с решимостью железной
В бой за Россию, доблестный моряк!
Высоко реял над ревущей бездной
На мачте гордый адмиральский стяг.

Но миг один — всё скрылось под волнами:
Победами прославленное знамя
И мощь, которой в мире равной нет:
Где их могила, кто нам даст ответ?

В тот страшный день с утра спустились тени
И Солнце спрятало свои лучи,
Заклокотало море в белой пене:
(Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Все, как один, падите на колени,
Пускай сольёт сердца один порыв.)
Скрывалась в море неприметно мина.
И потопил внезапно страшный взрыв
Корабль, что нёс морского властелина.

Спокойно руки на гpyди скрестив,
Вперив свой взор в бездонную пучину,
Где в злобном торжестве кружился вал,
Исчез на веки славный адмирал.

Ах, океан судьбы и грозной бурей
Его волнующая злая cмepть!
Лишь день вы бушевали в Порт-Артуре,
Но вечно будут помнить чёрный смерч.

Когда ж вас спросят с гневной укоризной,
Как смели вы такую жизнь отнять,
То перед светлым царством вечной жизни
Какой ответ вы будете держать?
Мгновенно все надежды и величье
Под вашим натиском погребены!
Ужель у вас нет никому отличья
И ничему живущему цены?
Всему конец! Бессчётными слезами
Истории омыты письмена,
Но снова льётся жгучая, как пламя,
На это имя слёз моих волна.

Неизгладимая зияет рана
В гpyди его, где жил могучий дух:
Скорбит весь мир, что свет его потух
В неведомых глубинах океана.

Но вечно ль cмepть владыка — вот вопрос!
Что, если вместо бесконечной тризны
Из нашей скорби, наших жарких слёз
Взойдёт заря неистребимой жизни?
О, если б это, наконец, сбылось!

Мой друг Макаров! Ты сошёл в могилу,
Но в имени твоём, в моих стихах,
В бесcмepтной правде отыщу я силу,
Чтоб быть, как ты, в передовых бойцах.

Луна неясно светит и спокоен
Полночный час, во мpaк вперил я взор.
Мне кажется, вон там, бесстрашный воин,
Ты отражаешь бешеный напор
Валов, кипящих яростью кровавой.

Читайте также  Краткая биография диккенс

Твой гордый дух — бесcмepтия залог.
Да, умер ты, но умереть не мог.
Да, ты погиб, но победил со славой!
Утихни, ураган! Прибой молчи!
Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Не наносите яростных ударов!
Замрите со склонённой головой!
Пусть в тишине мой голос огневой
Вас к скорби призовёт: погиб Макаров!
В морской пучине, там, где вал кипит,
Защитник Порт-Артура ныне спит.