Весна в Нью-Йорке в 1967 году: танцы, демонстрации, митинги

Америка танцевала. Да, да, уверяли нас здешние газеты, она плясала до упаду, радуясь прохладной весне, душистым цветам, ласковому солнцу. Что, это шокировало «вьетников» (людей, которых волнуют действия американских парней во Вьетнаме)? К черту «вьетников»! Америка не будет ради них изменять своим нравам…

21 апреля 1967 года 750 весельчаков плясали в шикарной нью-йоркской гостинице «Хилтон». Пляс был озаглавлен так: «Бал миллиона долларов». Видите ли, организаторы этого бала великодушно пожелали собрать миллион долларов для благотворительного фонда по борьбе с paком. Правда, выручка от ужина — по 100 долларов с носа — и от продажи сувениров составила всего 100 тысяч — куда меньше, чем стоимость одного бомбового налета на ДРВ. Но зато как хорошо повеселились!

Там были все: и король майонеза Уолтер Пейн-младший, и всамделишный принц Паоло Боргезе с принцессой, и испанская генеральша Нина Монтьям, и барон фон Рот, облачившийся ради такого случая в костюм великого князя всея Руси Алексея. Каждый позаботился о том, как бы получше позабавиться. Но, пожалуй, всех перешиб богатый деньгами и лихими идеями Питер Брендон — на него глазели все. Еще бы! Веселый Брендон нарядился пиратом — ходил в сапогах, на его шляпе красовались череп и кости, один глаз был закрыт черной повязкой, а на плече у него сидел ученый попугай, способный говорить «папа», «как вы поживаете?» и деловито сообщать вам номер телефона пирата.

Американская пресса о событиях весны 1967 года

Америка танцевала… Одна американская газета умиленно показала нам в эти же дни поучительную фотографию. Стоит солдат морской пехоты на костылях. На обеих ногах у него гипсовые повязки, а перед ним извивается дeвица в короткой юбочке. И подпись гласит: «Танец по случаю выздоровления. Сержант морской пехоты Гери Летт с гипсовыми повязками на обеих ногах, опираясь на костыли, пляшет твист с Анной Марией Уэлс на балу пациентов вашингтонского госпиталя. Летт был ранен во Вьетнаме».

Америка танцевала… А в это же время неуемная по части поисков сенсаций газета «Дейли ньюс» напечатала еще один снимок — рыдающая американка обнимает сына в военной форме. Подпись, набранная жирным шрифтом, звучала бодро: «Ее мальчик вернулся домой». Но стоило перевернуть страницу — и там можно было прочесть такие строки, напечатанные мелким шрифтом: «Миссис Эрл Джеймс со слезами на глазах обнимает вернувшегося домой в город Даллас своего сына, военного специалиста Робби Джеймса. Он воевал во Вьетнаме около года, как и его брат Кеннет, который там был убит. Теперь Робби привез тело погибшего брата домой». Понять безутешную мать нетрудно. Ведь Робби придется вернуться в этот ад после похорон Кеннета!

Домой заглянул на несколько дней не только Робби из Далласа. Телевидение показало нам и его сайгонского хозяина генерала Уэстморленда. А он зачем явился сюда? Комментаторы не скупятся на лирические пояснения. «Старый кадет вернулся в Вест-Пойнт из Вьетнама, — читаем мы в газете. — Генерал Уильям Уэстморленд, в прошлом кадет военной академии США, а ныне комaндующий американскими вооруженными силами во Вьетнаме, явился вчера в Вест-Пойнт с визитом, продиктованным скорее сентиментальными чувствами, чем соображениями помпы и обстоятельствами».

Поди ж ты! В то время как военные дела Уэстморленда во Вьетнаме ухудшаются все больше, он бросает, что называется, и жареное и пареное и летит сломя голову через Тихий океан, чтобы предаться сентиментальным чувствам в старом добром Вест-Пойнте…

Апрельские танцы одноглазого пирата на балу в отеле «Хилтон» и лирические излияния прессы по поводу паломничества генерала Уэстморленда в Вест-Пойнт никого не ввели в заблуждение. Как ни старались издатели американских газет (а только что окончившийся в Вашингтоне их конгресс показал, что 79 из 103 издателей безоговорочно поддерживают американскую политику во Вьетнаме), им не удалось скрыть от народа правду: генерал Уэстморленд и его начальники готовят дальнейшее расширение войны. И можно понять по-человечески американцев: им не до танцев. Под крышами их домов поселилась тревога. Вот почему все больше людей здесь приходило к выводу, что дальше отмалчиваться нельзя — надо действовать.

Реакция политиков на демонстрации и протесты

Людей, стоящих у руля правления Соединенных Штатов, озадачило и встревожило то, что произошло в Нью-Йорке и Сан-Франциско 15 апреля 1967 года. Полмиллиона участников демонстрации за прекращение войны! Такого в Америке не было никогда. И вот, как сообщала пресса, «в Белом доме продолжают внимательно изучать доклад, представленный по сему поводу президенту начальником сыскной полиции Гувером». Чиновники Белого дома были немы, как рыбы, но люди, знающие американские политические нравы, без труда догадывались, куда гнет ведомство всемогущего Гувера. Достаточно было познакомиться с фактами последних дней.

Придравшись к тому, что группа подростков во время демонстрации сожгла американский флаг, реакционные члeны конгресса внесли законопроект: впредь за «оскорбление флага» 5 лет тюрьмы и 10 тысяч долларов штрафа. По этому поводу газета «Нью-Йорк пост» справедливо написала, что продолжение и усиление войны во Вьетнаме — «гораздо большее оскорбление американского флага и самой страны», чем жест нью-йоркских подростков в пылу негодования.

19 апреля был арестован молодой научный сотрудник, резервист специальных войск Гери Рейдер. За что? За то, что он, участвуя в демонстрации, заявил вместе с десятками молодых людей об отказе ехать во Вьетнам и в подтверждение этой решимости сжег призывную повестку.

Шла охота за остальными непокорными молодыми людьми. Черносотенная газета «Дейли ньюс» похвасталась, что она отдала в распоряжение сыскной полиции негативы всех снимков участников демонстрации, сделанных ее фоторепортерами.

Началась в широких масштабах кампания запугивания. «Национальный комaндир» реакционнейшего «Американского легиона» Джон Девис заявил, что демонстрация 15 апреля 1967 года была… делом рук коммунистов, и по-требовал срочного расследования: «Кто руководил и финансировал?»

Усилились попытки расколоть антивоенное движение, о чем столь своевременно предупредил, выступая 15 апреля 1967 года, один из организаторов демонстрации, знаменитый врач и общественный деятель Бенджамин Спок. Все более сильные удары реакция направляла против чернокожего лидера Мартина Лютера Кинга. Претендующий на пост кандидата в президенты губернатор Ромни, старательно заботившийся до сих пор о своей «либеральной» репутации, раскрыл свои карты. Стремясь восстановить белых американцев против чернокожего лидера, выступающего за мир во Вьетнаме, он заявил, что «движение за гражданские права берут в свои руки люди, являющиеся сторонниками насилия». И все это лишь потому, что Кинг имел смелость заявить: борьба за гражданские права чернокожих США и борьба за мир во Вьетнаме нераздельны! Кинга пробовали запугать, сломить — не вышло. Тогда в ход было пущено самое сильное американское средство политической борьбы: пуля. На надгробной плите Мартина Лютера Кинга написаны полные горькой иронии слова: «Свободен. Свободен наконец».

Такие реакционные организации, как «Американский легион», заявивший о своем намерении организовать 13 мая демонстрацию в поддержку войны, и «Дочери американской революции», вовсю разжигали военную истерию, используя язык погромщиков. Сочувствующая им печать охотно публиковала вот этакие, к примеру, шедевры людоедской пропаганды. «Во Вьетнаме погибают 200 американцев в неделю, — писал некий Деннис Фарлей, — а нам говорят, что мы не должны проводить эскалацию войны из-за мирового общественного мнения. Я говорю: к черту мировое общественное мнение и давайте сметем с лица земли Северный Вьетнам, если это спасет жизнь хотя бы одного американского солдата».

Вот какой чертополох растет в каменистой душе Америки, пока под звуки оркестров на нью-йоркских балах пляшут ряженые богачи!

Это видят и понимают те американцы, которые мужественно выступают против сил войны и реакции, хотя они и отдают себе отчет в том, чем такая активная деятельность им грозит. Обратимся опять-таки к фактам весны 1967 года, к Америке в час Вьетнама.

— Убирайтесь отсюда! Мы не пойдем на войну! — такими возгласами встретили и проводили в эти дни вербовщиков из корпуса морской пехоты студенты Колумбийского университета. Оставив лекции, тысячи студентов в течение трех часов бунтовали во дворе университета. Массовые антивоенные демонстрации студентов в Нью-Йорке продолжались три дня подряд.

— Почему они требуют, чтобы я надел форму и отправился за 10 тысяч миль от дома бросать бомбы и стрелять в цветных людей во Вьетнаме, в то время как здесь с чернокожими обращаются, как с собаками? — заявил популярный в США чемпион мира по боксу чернокожий мусульманин Мухаммед Али (Кассиус Клей). — Я опозорил бы свою религию, свой народ и самого себя, если бы превратился в орудие порабощения людей, борющихся за справедливость, равенство и свободу!

— Я не поеду воевать во Вьетнам, — заявил кадровый офицер американской авиации 33-летний капитан Нойд, которому за это также грозила тюрьма.

Конечно, отсюда было еще далеко до массового отказа американского народа воевать во Вьетнаме, но разве такие факты не говорят о многом?

И наконец, еще одно весьма немаловажное обстоятельство. Чем дальше, тем явственнее ощущалось расширение фронта этой борьбы, постепенно приобретающей общенациональные очертания. И хотя в ней участвовало по-прежнему меньшинство американского народа, но в составе этого меньшинства были представители всех слоев общества. Все они сходились в понимании главного, основного: война во Вьетнаме противоречит коренным национальным интересам американского народа. Отсюда решимость бороться единым фронтом, не страшась обвинений в участии в «заговоре красных».

— Прекратить бомбардировки^начать переговоры! — заявил в те дни известный американский историк профессор Фредерик Шуман. — Не сделать этого — значит повести дело к еще большим ужасам и катастрофам в будущем.

— Война во Вьетнаме — трагическая ошибка, — сказал 21 апреля 1967 года, выступая в университете штата Мэриленд, видный деятель республиканской партии Гарольд Стассен. — Вьетнамцев не удастся поставить на колени.

Примечательный документ опубликовала газета «Нью-Йорк тайме». Это было письмо жены известного миллиардера Сайруса Итона, которая участвовала в демонстрации в Нью-Йорке вместе с другими людьми своего круга, которых даже Голдуотеру не пришло бы в голову назвать коммунистами. Госпожа Итон охаpaктеризовала демонстрацию 15 апреля 1967 года как «чрезвычайный успех» и подчеркнула, что было бы глубоким заблуждением изображать ее как сборище «красных», «розовых» или «битников».

Воодушевленные успехом, организаторы и участники «Весенней мобилизации» ставили вопрос о дальнейшем развитии борьбы.

Все более широкую поддержку получала сейчас в стране идея вовлечь в антивоенное движение широкие слои населения. Речь шла о новом этапе борьбы — начиналась массовая кампания, которая была названа «Вьетнамским летом».

Эту идею всемерно поддержали, выступая на пресс-конференции, доктор Бенджамин Спок и Мартин Лютер Кинг. Объявив о начале кампании, одним из первых шагов которой являлось создание десятитысячной армии «волонтеров мира», Кинг призвал к решительному усилению борьбы против войны во Вьетнаме.

— Настало время, — сказал он, — когда молчание является предательством. Сегодня мы ведем одну из наиболее кровавых и жестоких войн в истории. Она отравляет души нашей нации. Она изолировала нашу страну политически и мopaльно.

Впереди были новые, острые и напряженные битвы за мир. В них должны были участвовать все более широкие круги американской общественности. И в первых рядах борцов плечом к плечу с другими участниками антивоенного движения шли американские коммунисты.

— Вы уже знаете, — сказал мне 24 апреля 1967 года один из члeнов руководства Компартии США, тов. Арнольд Джонсон, активно участвовавший в «Весенней мобилизации за мир», — что эта демонстрация явилась крупнейшей за всю историю антивоенного движения в США. Но есть в ней еще один примечательный аспект — впервые за 20 лет мы, американские коммунисты, открыто вышли на демонстрацию своей колонной, под своим партийным знаменем. И что же? Публика аплодировала нам, и некоторые демонстративно присоединялись к нашей колонне. В ходе демонстрации был распространен удвоенный тираж газеты «Уоркер». Мы рассматриваем все это как определенное признание нью-йоркской прогрессивной общественностью заслуг нашей партии в борьбе за мир. Таким образом, барьер, воздвигнутый маккартизмом, рушится.

Арнольд Джонсон задумался, как бы перебирая в памяти события долгих трудных лет, и добавил: Наш генеральный секретарь товарищ Гэс Холл совершенно справедливо сказал в своем интервью газете «Уоркер», что эта массовая демонстрация не только ознаменовала собой численный рост сил, борющихся за мир, но и явилась качественным скачком в американском движении за мир…